Предыстория

Как-то раз услышал я древнюю молитву, она начиналась так: «Господи! Избавь меня от немилости владык, и от милости их, умоляю, тоже…». Конечно, я удивился – немилость-то, понятно…, но ведь милость – это так здорово!

В ответ поведали мне такую историю.

Давным-давно, за тридевять земель, в тридесятом царстве, созданным ещё раньше великим ратьей (то есть, воеводой) Пуруравасой, внуком Сомы, возникло смятенье и сомненье. Царство было величайшее и благословеннейшее, прославленное на тысячи и тысячи лет могучими царями-ратьями Куру и Бхаратой. Народ считал его пупом земли, центром подлунного мира, обителью культуры и благоденствия, оплотом свободы и истинной веры. А смятенье и сомненье происходило от молодого и красивого царя-ратьи Шантаны. Поначалу – пока царь не пристрастился к охоте – всё было так здорово!

Однажды великий (принято добавлять: «и мудрый!», но не будем забегать вперёд) царь-ратья Шантана охотился (а может быть, просто гулял – но какой царь станет признаваться в таком бесславном времяпровождении) в лесу и, как иногда с царями бывает, встретил прекрасную женщину. Поразился царь её красоте, не мог оторвать от неё взор, воспылав величайшей страстью. Обратился Шантана к ней со всей страстью и нежностью:

– Дивное виденье, ты богиня или человеческое существо? Изумлён я твоей красотой, страстью пылаю – как жертва на жертвенном огне! Смилуйся, прекраснейшая, богами рождённая! Жить не могу без тебя – стань же женой моей!

Такое поведение царя никак не свидетельствует о его мудрости, поэтому я и не стал добавлять – да простит меня Всевышний – обязательное к царским титулам восхваление «и мудрый!»…

Услышав исполненные страстью и нежностью слова царя, красавица ответила ему голосом, подобным небесной музыке:

–  О хранитель земли, сладок и ты моему сердцу, стану я тебе верной женой… но с условием: что бы ни делала я, доброе или недоброе, или непонятное тебе, не должен ты останавливать меня, осуждать или удерживать – иначе покину тебя…

–  Хорошо, хорошо! – воскликнул влюблённый царь, даже не подумав над смыслом столь странного брачного контракта.

Он даже не спросил как её звать…

– Какого она роду-племени, как её имя?

– Зачем вам её имя? Прекраснейшая! Восхитительнейшая! Изумительнейшая! Вот, пожалуйста, целых три.

– Социальное положение?

– Какая чушь! Конечно, царская невеста.

– А что это царская невеста, прекраснейшая и восхитительная, делала одна в дремучем лесу?

– Какие Вы, право, невежи! Разве это Ваше дело? Ну-ка, пошли вон!

Такое поведение опять-таки не свидетельствует о его мудрости – скорее наоборот.

Но, так или иначе, после царского согласия стали они жить и поживать в полном счастье. Счастливые же часов не наблюдают…

Когда же в положенное время родила Прекрасная первого сына – здорового, красивого и сильного младенца – радость царя стала безмерна! Однако царица отнесла его на берег реки Ганга, и бросила младенца в бурлящие воды с возгласом:

–  Радуйся, счастливец!

Оторопел царь, задумался, но, вспомнив о брачном контракте, не посмел ничего возразить.

Однако и на следующий год царица родила столь же прекрасного сына, и столь же безжалостно его утопила, и через год…

Когда же царица родила восьмого ребёнка и понесла его к реке, Шантана не выдержал. Преградил он дорогу жене и воскликнул с гневом и страданием в голосе:

– Стой, презренная! Почто губишь ты наших сыновей? Не бери же позорный грех на себя – а в прежних покайся!

– Так ты заговорил, муженёк? – воскликнула красавица (а она не стала ничуть хуже за прошедшие восемь лет и восемь родов).

– Значит, я более тебе не жена, я свободна! Но ты был весьма мил, нежен, терпелив все эти восемь лет, поэтому награжу я тебя: объясню свои поступки.

Тут женщина воссияла таким величием и красотой, что её нечеловеческое происхождение стало очевидно.

– Знай же, смертный, я – Ганга, бессмертная владычица этой великой реки. Жила я с тобой ради могучих братьев-владык Васу, приговорённых быть ввергнутыми в людское состояние за свершённый ими проступок. Избрали они по приговору меня своей родительницей, тебя же – родителем. Договорились со мной Васу, что избавлю я их от тяжёлой скорбной и позорной людской доли сразу же после рождения. Я так и сделала! Ты же обрёл их благодарность, и будешь вознаграждён!

– Восьмого же сына нареки Гангадаттой – ибо его дала тебе я, Ганга!

С этими словами она бесследно исчезла. Не зря же мудрые говорят: «Храни нас Бог от немилости Владык, и от их милостей тоже!».

Царь же провозгласил Гангадатту своим наследником, и вырастил из него превосходного ратью. Не чаял души он в сыне, и сын любил Шантану безмерно. Словом жили они в радости, вот только…

Тоска съедала сердце царя, а потому продолжал он свои немудрые поездки в лес – наверное, на охоту. Ух! – битому неймётся.

Как вы понимаете, он опять встретил прекраснейшую деву – другую, конечно. Однако на этот раз царь уже был мудрее (или опытнее?), а потому отнёсся к удивительной находке с некоторой осторожностью.

– Кто ты, прекрасная дева? Чья ты? Что ты одна гуляешь в таком дремучем лесу?

Эх, эти бы вопросы – да лет этак на двадцать пораньше!

Девушка-то царя узнала, сразу поняла перспективу и ответила:

– Я  – дочь предводителя разб… рыбаков, а гуляю я по милостивому разрешению благороднейшего отца моего!

И так она глянула в глаза царя сквозь опущенные длинные ресницы, и так грациозно изогнулась, и такие колокольчики зазвенели в её голосе, что дрогнуло сердце царя, и весна расцвела в его душе. Знает рыбачка, как удочку забросить, какую приманку использовать!

Словом, влюбился царь – поехал к отцу девушки просить её в жёны (на этот раз вроде точно не богиня!). Отец – сам опытный рыбак! – так ответил царю:

– Безмерно счастлив я оказанной чести, Ваше Величество, и с моей стороны могу лишь быть восхищён таким благороднейшим предложением. Однако же, как отец, должен я заботиться и о благе дочки своей! Клянись же мне, что именно твой сын от моей дочери наследует царство!

– Увы, рыбак, моё слово уже отдано сыну моему, Гангадатте, – ответил Шантана и уехал прочь. С той поры он стал угрюм и сумрачен, поскольку страсть продолжала разъедать его душу.

Увидел Гангадатта печаль в глазах горячо любимого отца, подошёл к нему и спросил:

– Мир и благоденствие в царстве твоём, почему ты печален, скажи мне?

– Верно заметил ты, печаль живёт в моём сердце. Несомненно, среди сыновей всех отцов ты – наилучший, но, мне говорят те, кто знает закон: «Один сын – будто бездетность». Ты – герой и ратья искусный, ты вечно к битве стремишься. Если в бою ты погибнешь, что станется с царством моим и со мной?

Понял Гангадатта, что печаль отца имеет непростые корни, и потихоньку выспросил советников царя и о любви отца, и об условии рыбака. Безмерно он любил отца своего, а потому отправился к рыбаку и заявил, что никогда не будет претендовать на царство, а чтобы показать нерушимость своего слова, дал он обет безбрачия.

За этот пугающий смертного обет стали называть Гангадатту «Бхишмой» - «принёсшим страшный обет». Воистину, Бхишма – подлинный владыка, воплощенье одного из могучих бессмертных Васу. Господи, избавь нас от милости владык, и от их немилости тоже!

Так стала женой Шантаны прекрасная Сатьявати, и родила она Шантане двух сыновей – Читранганду и Вичитравирью. После кончины Шантаны стал править Читраганда, однако погиб он в битве бездетным, и  трон перешёл к Вичитравирье. Женился Вичитравирья на двух прекрасных принцессах, Амбике и Амбалике, дочерях царя Каши, но через семь лет пришёл в истощенье от страсти и помер. Наследовать же ему могли лишь Дхритараштра, сын старшей царицы, Амбики, но слепой от рожденья, и Панду, сын младшей, Амбалики, здоровый и сильный мальчик. Пока не вошли они в возраст, страной правил Бхишма, а и Дхритараштра, и Панду были ему как сыновья. Когда же достигли они совершеннолетия, передал Бхишма правление Панду, поскольку Дхритараштра был слепым.

 Панду славно правил, одержал много побед, затем он удалился от мира, чтобы постигнуть истины Пути, где у двух его жён родились у него пять сыновей – Юдхиштхира, Бхимасена (Бхима) и Арджуна от старшей жены, Кунти, которую также звали Притхой, и близнецы Сахадэва с Накулой от младшей жены, Мадри. Когда же вскоре Панду был поглощён законом времени, Мадри взошла на его погребальный костёр, а Кунти осталась воспитывать пятерых сыновей. Братья Пандавы были щедро одарены милостями богов: силой, умом, здоровьем, красотой. Народ любил Панду, и скорбел о его смерти, царём же был Дхритараштра. Господи, избавь нас от милостей владык, и от их немилости тоже!

У Дхритараштры родилось множество сыновей, в том числе от служанки – Юютсу, и дочь – Духшала, но лишь один из них был царю Дхритараштре милее всех прочих – старший сын Дурьядхана, рождённый благородной Гандхари. Правда, когда он родился, завыли шакалы, и брахманы сказали царю:

– Твой сын будет виновен в истреблении всего рода. Удали же его, Владыка!

Но отказал им царь. Так прошли счастливые времена, настали дурные.

Сыновья Панду росли вместе с сыновьями Дхритараштры. Воспитывал царевичей блистательный Бхишма, ему помогал Дрона, искусный лучник. Совместно учились сыновья Панду и сыновья Дхритараштры, однако Пандавы всё делали лучше, вызывая зависть и недобрые чувства двоюродных братьев. Злой и хитрый Дурьядхана ненавидел двоюродных братьев и всячески стремился их опорочить и погубить.

Когда же в соответствии с традициями пришло время провозгласить царём Юдхиштхиру, старшего из Пандавов, отношения обострились до предела. По обряду каждый из присутствующих мог вызвать будущего царя на любой поединок. Отказ от поединка означает отказ от царства. Но на какой поединок может вызвать алчущий власти Дурьодхана своего двоюродного брата, великолепного воина, которого ему не удалось ни разу ни в чём превзойти за всё время учёбы? Хитрый Дурьядхана нашёл слабое место – он вызвал Юдхиштхиру …на игру в кости.

Во всём, что достойно для будущего царя, Юдхиштхира не имел себе равных, но он не игрок, а ратья. Увы! Проиграв, он  вынужден был удалиться вместе с братьями в изгнание на долгих тринадцать лет.

Когда же через тринадцать лет вернулись Пандавы, точно выполнив договор, и потребовали вернуть царство, Дурьядхана прогнал их прочь.

Много усилий приложили и Юдхиштхира, и Бхишма, и их друзья, чтобы закончить миром эту ссору, однако никакие уговоры не помогли.

И Пандавы, и сыновья Дхритараштры собрали войска. Две враждебные армии встретились на поле Куру после долгих лет обид, соперничества, скрытой и открытой вражды между Пандавами и сыновьями Дхритараштры.

Развеваются стяги, сверкают доспехи, грозно ощетинившись оружием, стоят в ожидании сигнала рати. Вот-вот всё будет решено в последней битве, и правда восторжествует…

Но… что такое правда, долг, честь? Зачем всё это, в чём смысл этой вражды, соперничества, и есть ли он вообще? За что можно отдать жизнь, и за какие преступления её можно забрать? Что такое смерть, что – бессмертье?

И эти, и множество иных, невысказанных вопросов мучают души воинов, готовых к смертельной схватке. А это означает, что настало время для Наставлений…